Все сказки мира - Страница 66

Бородатые викинги разочарованно переглянулись (резня опять откладывалась), однако послушно развернули «Нивгу» на север…

Два дня спустя погода изменилась как по волшебству — стало гораздо теплее, вода в море приобрела зеленоватый оттенок — впереди лежало Доброе море. Теперь попадавшиеся им острова радовали глаз зеленью деревьев и кустов — пока еще скудной и редкой. Кое-где на берегах были видны кучки сложенных из камня хижин, на скалистых склонах перед ними сушились сети и на воде покачивались лодки. Однажды из-за скал, прикрывающих вход в залив, показались три парусника, на которых теснились, размахивая бронзовыми клинками, местные. И верещали, словно проклятые души в преисподней.

— Ну что, почтенный Логен, — криво ухмыляясь осведомился Ингви, — может, пожелаете, чтобы мы передали вас из рук в руки вашим соотечественникам, этим смиренным почитателям Гили?

— Нет, ни за что! — как-то судорожно прокукарекал гермафродит, — это же варвары, они хуже, чем…

Логен оборвал фразу, оглянувшись на бородачей-северян, и не стал уточнять, кого именно хуже эти островитяне…

— Ладно, на весла! Уходим против ветра.

Бородачи даже вчетвером легко увели «Нивгу» от преследователей, которые могли плыть только под парусом, но неудовольствие выражалось на их честных лицах так явственно, что Ингви счел нужным пояснить:

— Мужики, я не поклоняюсь Морскому царю и бесплатное кровопролитие считаю напрасной тратой материала. Я, конечно, понимаю, что ваши так далеко на юг Архипелага еще не забирались и у вас чешутся руки показать местным, кто есть кто. Но по-моему, это будет, скажем так, несвоевременно. Пусть эти бедняги еще поживут пока безмятежно, лады?

Бородачи не стали возражать, но было видно, что в этом споре каждая сторона осталась при своем мнении.

День ото дня по мере продвижения «Нивги» вдоль границ Архипелага море все более добрело… Наконец вдали показалась пресловутая Рогатая Гора. В этих водах никто не пытался преследовать «Нивгу» — значит, здесь жители были уже в курсе, «кто есть кто». И не рисковали связываться даже с таким маленьким суденышком варваров.

Здесь вполне можно было пристроить Логена — эти места он знал. Викинги подстерегли рыбацкий челнок, обошли, отрезая от берега, и в лучшем стиле взяли на абордаж. Островитянин скорчился на дне челна и закрывая голову руками затих. Два бородача, решив напоследок «пошутить» схватили возмущенно заверещавшего гермафродита за руки и ноги и перекинули его через борт «Нивги» в лодку — прямо на перепуганного рыбака. И потом долго смеялись, глядя, как подобие Гили пинками и бранью пытается привести бедолагу в чувство и убедить его, что на него сверху свалилась не кара божья, а весьма высокопоставленная особа. Каковую особу следует немедленно доставить в палаты местного царя — к подобию Гили острова Льянты.

— Ну что ж, — наконец объявил Ингви, — отсюда ты, медлинг, вызвался доставить нас на волшебный остров Римбан. Давай, вези.

— Стало быть, хиляков чернявых резать все же не будем, — с печалью в голосе промолвил один из викингов.

— Нет, Биги, все же не будем. А ты меня расстроил, — грустно промолвил Ингви, — я уж думал, что обратил тебя в истинную веру и ты теперь служишь добру. Увы, я ошибся в тебе… Странно, ведь ты так рьяно только что делал добро и так радовался, совершив благое дело и вернув Логена родному народу. Ты был прямо-таки счастлив.

Все вновь взглянули в сторону удаляющейся рыбацкой лодки. Островитянин трясущимися руками ставил парус, а Логен ритмично колотил его между лопаток хилым кулачком, убеждая таким способом плыть быстрее…

* * *

В открытом море приключения закончились. Никлис, или как его именовали северяне, «Никир-викинг», вел «Нивгу», ориентируясь то ли по звездам, то ли еще по каким-то своим приметам. Но тем не менее вел точно. Судно продвигалось на северо-запад — упорно, преодолевая холод и ветер. Каюты или еще чего-то в этом роде драккар не предусматривал — пассажиры соорудили какое-то подобие палатки или шатра из запасного паруса, а Биги и его товарищи не нуждались и в этом. И не чувствовали никаких неудобств. Ингви же только тем и занимался, что лечил простуды Кендага и Фильки, да обновлял чары в амулетах Ннаонны и своем собственном — только магия этих висюлек и спасала их с вампирессой от хвори.

Филька поначалу пытался подшучивать над кровожадностью викингов и поддразнивал их, что, мол, пришлось покинуть Архипелаг не воздав Морскому царю положенной хвалы. Один из северян, не тратя лишних слов, тут же врезал шутнику по шее, вернее, попытался врезать — эльфа спасла его нечеловеческая реакция и прыть. Вопреки опасениям Ингви, никто ни на кого зла не затаил. Демон даже заметил Кендагу:

— Видишь, ты все время с Филькой миндальничаешь, пытаешься спор завести, а Брим — раз и по шее. Такой способ лучше — эльф мгновенно присмирел.

— И ничего я не присмирел, — забухтел Филька, — просто с ними все без толку. Они шутки понимают неправильно.

— А я…

— А ты, Кендаг, шуток вовсе не понимаешь! — отрезал эльф.

— Ингви, — совершенно серьезно спросил тут же Кендаг, приподнимаясь, — как ты считаешь, пора дать ему по шее?

— Не поможет, — не менее серьезно отвечал тот, — Филька мордобой понимает неправильно.

— Или вовсе не понимает, — со вздохом согласился орк. И снова сел и расслабился.

Как-то утром Никлис отдернул полог импровизированного шатра и заявил с гордостью:

— Полюбуйся, твое величество, полюбуйтесь, ваши милости!